Цитата:
— Вы гражданин России, мне интересно, как вы общаетесь, находите общий язык с жителями региона, гражданами Украины?
— А почему я должен находить общий язык?
— Я имею в виду, что вы лидер ДНР, гражданин России…
— Да мы все русские люди! Какой мне с ними еще находить общий язык? Если в свое время внутренние административные границы Советского Союза, и без того начерченные очень странно, стали вдруг государственными, то чем житель Донецка принципиально отличается от жителя Ростова? Объясняю вам: ничем, они из одной большой страны. И вот вы поймите принципиальную вещь. Меня часто называют сепаратистом, но я не сепаратист, я против сепаратизма вообще!
— Кто тогда сепаратисты?
— Киевская хунта — сепаратисты. Потому что есть гигантский русский мир, который формировался тысячелетия. Это общая цивилизация — она и русская, и белорусская, и малороссийская. Сотни лет у нас было общее государство, которое было выковано и потом, и кровью.
— Хорошо. Но где границы этого государства?
— А они известны. Где русский язык звучит, где русская культура в ходу, где русская кровь проливалась…
— Но проливалась она, скажем, и в Эстонии…
— Дайте мне договорить, если берете интервью, вы же не сами ораторствуете. Так вот, я хочу сказать вам следующее. Вот эти границы русского мира, они очевидны, и мы как раз боремся против киевской хунты, которая для нас и является сепаратистской. Они хотят от нашего русского мира Украину отложить. Украину, которая всегда была частью этого мира. Киев — мать городов русских. И Переяславская рада — не случайное явление в истории, которая объединила тогдашнюю Московскую Русь с Украиной. Так вот мы боремся с сепаратизмом, участвуем в очередном историческом процессе. Это они (в Киеве. — П. К.) взяли часть русского мира, отгребли ее под себя и устроили там междусобойный бордель, где правят десятка полтора олигархов, которые никакого отношения даже к самой Украине не имеют. А мы боремся за глобальную русскую идею. И центр ее находится по-прежнему в городе Москве, и для нас она — столица и Донецка, и Луганска, и Ростова, и Петербурга, и других мест, где говорят по-русски, где живут русские люди. Все очень просто.
— В таком случае, за какие территории в Европе вы еще хотели бы побороться?
— Не надо вот меня отделять от народа, который восстал. Это народ восстал против киевской хунты. А я, как и все другие добровольцы, приехал из России помогать…
— Я уже не о Донбассе и хунте. У меня лично к вам вопрос как к лидеру, как вы сказали, восстания русских. Вы говорите — восстановим русский мир. Нарвы, скажем, это тоже касается?
— Мы сейчас можем рассуждать, конечно, о границах Российской империи в границах 1913 года…
— Но все же ваш интерес — он как далеко распространяется?
— Мой интерес — это тема не самая существенная. Но если говорить об истории или об истории философии, если хотите, то Прибалтика та же сейчас не является частью русского мира, потому что фактически все по-другому там. Русских там практически не осталось, мало очень.
— Но Рига — город абсолютно русскоговорящий, мы все это знаем.
— Я тоже бывал в Риге не раз, но там сейчас другая культура, люди по-другому настроены. Вы спросите у рижан, хотят ли они стать частью России.
— Совсем не хотят.
— Я тоже думаю, не хотят. А вот здесь люди Донбасса, они хотят этого!
— То есть выходит все-таки, что не язык определяет?
— Язык — это важная составляющая. Я же говорю, язык — это часть культуры. Если здесь, на Донбассе, культура русская, стремления политические тоже русские, естественно, жители не хотят жить при киевском бардаке. С олигархами, с Петей Порошенко, еще кем-то, не суть важно. Они хотят стать частью Россию, почему мы не можем им в этом помочь? Они не первые поднялись на восстание. Это в Украине совершился переворот военный, воцарился хаос и безвластие, да? И тогда они против этих нацистских бандитов, применю такой единственно правильный термин, восстали. Почему нет? Это нормальное человеческое право, право народа на восстание! И мы, другие русские, помогаем им как можем. Да, получилось, что я стал лидером, а другие русские парни пришли с автоматами и воюют в окопах.
— Сколько таких пришло сюда на помощь?
— Подавляющее большинство ополченцев — все равно местные жители. Я вам, к сожалению, не могу представить статистических данных, сколько добровольцев из России, сколько местных, но, поверьте, приезжих не так много.
прибыли-убыли, вот и вся статистика. Старо, как и весь руський мир - бабы новых нарожают...
Интервью полностью....
http://www.novayagazeta.ru/politics/64812.html